news

Зигмунт Бауман: умер великий гуманист, строивший диалог верующих и неверующих для жизни вместе и для мира.

9 Январь 2017

Община святого Эгидия вспоминает Зигмунта Баумана как великого мыслителя, глубоко понимавшего великие изменения современного общества, тонкого гуманиста, стремившегося строить общество жизни вместе людей разных традиций и культур. В нас жива память его участия в последних международных встречах, организованных Общиной святого Эгидия "в духе Ассизи", на которых он убедительно говорил о необходимости диалога между верующими и неверующими для построения мира и общества, где всем есть место. В сентябре прошлого года в рамках 30-летия встречи, созванной в 1986 году в Ассизи папой Иоанном Павлом II, он имел и личную беседу в Ассизи с папой Франциском. С Бауманом уходит пророческая личность нашего времени, способная смотреть на будущее Европы и мира.

Зигмунт Бауман на Международных встречах Общины святого Эгидия в Духе Ассизи.

Свет в конце туннеля: выступление Зигмунта Баумана на Встрече "Жажда мира" в сентябре 2016 г.

Я приехал сюда, чтобы сказать несколько слов, и чтобы поделиться с вами историей, в надежде, что есть свет в конце туннеля. Я хочу сказать, что свет в глубине туннеля еще далек, и туннель еще длинный и опасный.

Истории человечества сотни тысяч лет, и ее можно обобщить многими способами, один из которых - расширение личного местоимения «мы». Определенное число людей использовало слово «мы». И это количество людей постепенно и постоянно росло. Антропологи утверждают, что изначально это была группа из 150 единиц. Все остальное можно было обобщить словом «другие». Остальными были люди, которые не мы. И число «мы» по необходимости должно было быть ограниченным. Со временем цифра эта росла, настала эпоха племен, первых общин, которые всегда были «мы». И это были уже люди, которые не знали друг друга лично. Затем пришла эпоха национальных государств и империй, и сегодня я могу утверждать, что мы находимся в беспрецедентной точке этой цепи событий.

У всех этапов и периодов в истории человечества был общий знаменатель: они были отмечены включенностью с одной стороны и исключенностью с другой, и была взаимная идентификация, через включенность и исключенность. «Мы» можно было измерить взаимной враждебностью. Значение «мы» - в том, что мы не они. И значение «они» - в том, что они не мы. Одни нуждались в других, чтобы существовать как взаимосвязанные общности, чтобы идентифицировать себя с определенным местом или группой, к которой принадлежат. Так было на протяжении всей истории человечества. И это приводило к великим кровопролитиям. Форма самоидентификации, которая рождается из идентификации с чем-то иным, не таким как у другого.

Сегодня мы стоим перед лицом неизбежной необходимости следующего этапа в этой истории, в которой мы расширяем понятие человечества. Когда мы говорим о собственной идентичности, у нас есть понятие того, что мы включаем в эту идею человечества, собранного вместе.

Я бы сказал, что мы стоим перед новым скачком, который требует отмены местоимения «они». До сего времени у наших предков было что-то общее – враг. Но сейчас, перед лицом перспективы глобального человечества, где мы найдем этого врага?

Мы живем в космополитическом мире, когда всё, что происходит в самом отдаленном уголке земного шара, имеет влияние на остальную часть планеты, на перспективы будущего. Все мы зависим друг от друга, и нельзя вернуться назад.

Мы стараемся справляться с этой космополитической ситуацией средствами наших предков, имея дело с ограниченными территориями, и это ловушка, это проблема, вызов, который стоит перед нами. Нам нужно понять, как интегрироваться, не увеличивая враждебности. Как интегрироваться, не разделяя народы, которые не принадлежат к одному месту. Как мы сумеем это сделать? Это основополагающий вопрос нашей эпохи. По счастью, у нас есть великий подарок от христианства, от католической Церкви – это папа Франциск, который указывает нам путь. И я хотел бы привести всего три цитаты и развить три мысли.

Диалог, слово, которое мы никогда не должны уставать повторять. Нужно развивать культуру диалога всеми возможными способами и так воссоздавать ткань общества. Мы должны считать других, иностранцев, принадлежащих к другим культурам, людьми, достойными того, чтобы быть выслушанными. Мира можно достичь, только если мы дадим нашим детям оружие диалога, если научим их бороться за встречу, за переговоры, так мы дадим им культуру для создания стратегии жизни, стратегии, направленной на включение, а не на исключение.
Мы должны понять, что справедливое распределение плодов земли и человеческого труда – не чистая благотворительность, но моральный долг. Если мы хотим переосмыслить наши общества, мы должны создать достойные и хорошо оплачиваемые рабочие места прежде всего для нашей молодежи, мы должны перейти от текучей экономики, использующей коррупцию для извлечения прибыли, к решениям, гарантирующим доступ к земле через труд. Через труд мы можем перестроить нашу жизнь вместе, разделяя плоды земли и человеческого труда.
Папа Франциск утверждает, что культура диалога должна быть составной частью образования и воспитания в наших школах, междисциплинарным образом, чтобы дать нашей молодежи необходимые инструменты разрешения конфликтов иным способом, не так, как мы привыкли. Все это нелегко, и это крайне долгосрочный процесс. Это иной путь по сравнению с политикой. Обретение культуры диалога не влечет за собой легкого рецепта, коротких путей. Напротив. Китайская пословица говорит: «Нам надо думать о ближайшем годе, сея семена, о ближайших десяти годах – сажая деревья, о ближайшем столетии – воспитывая людей». Воспитание – очень долгосрочный процесс. Но создать мирный мир – не приготовить чашечку кофе, это гораздо сложнее.

Больше всего, если мы хотим следовать советам папы Франциска, нам нужно развивать трудные качества в нашем мире: терпение, последовательность, долгосрочное планирование. Я говорю о подлинной культурной революции, которая должна быть прямой противоположностью миру, где люди стареют и умирают, еще не родившись. А значит, терпение: нам надо сосредоточиться на долгосрочных целях, на свете в конце туннеля, независимо от того, насколько он далек в тот момент, когда мы наблюдаем его.